Экстремальный политик

На встречу запорожский губернатор прибыл как раз после очередного допроса

—Евгений Альфредович, говорят, что в прокуратуре вам задают вопросы не только о недавнем инциденте, произошедшем в Кабмине.

—Да, вот беседовали о наградном оружии, которое мне вручил Юрий Луценко. Я объяснил: получил за бескровный исход Оранжевой революции. Слава Богу, я уже десять лет на госслужбе и имею различные награды.

—Кстати, Луценко после своей отставки не предлагал вам политическое сотрудничество?

—Летом предлагал. В последнее время я мало общался с Луценко. Когда его сняли, я позвонил ему и морально поддержал. Мы тепло пообщались, он поблагодарил. На этом всё.

—На последнем совете партии «Наша Украина» вы отсутствовали, передав свой голос Президенту. Вас не смущает, что совет возглавил человек, который не знает всех нюансов взаимоотношений внутри партии?

—Балога — сильный и непростой. А потом, ведь есть Роман Безсмертный. Он всегда шёл за сильным, и, если будет работать на команду, у них всё получится. Но, честно говоря, я не могу сказать, что бесконечно счастлив от произошедшего. С одной стороны, Безсмертный, какой проект ни возглавлял бы, никогда не добивался успеха. В автоспорте к подобному относятся плохо: можно закрыть глаза на две-три аварии гонщика, но если это переходит в тенденцию, с ним надо что-то делать. Хотя, как партийный стратег и организатор, Безсмертный кажется мне очень сильным.

Кроме того, я был против, чтобы контрольный пакет партии был у Порошенко и Ко. Не потому, что я плохо отношусь к Пете — никоим образом. Но я категорически против того, чтобы эта группа вместе с Ромой Безсмертным превращала Президента в инструмент и субъект торга. Поэтому я был за то, чтобы партию возглавил кто-либо из сегодняшнего окружения Президента. Но, с другой стороны, я категорически против того, чтобы людей, которые её создавали, которых называют «любі друзі» (кстати, я не вхожу в их число, я стою особняком), вычёркивать из жизни! Это очень серьёзные люди, они много сделали, многим рисковали и многое принесли в партию.

—Как вы думаете, эти люди могут объединиться против Президента?

—Это их личное дело. Я буду крайне расстроен, если эти умные люди пойдут на такое. Думаете, для меня было счастьем оказаться уволенным с поста главы Минтранса и уехать в Запорожье?

—Кто вас тогда поддержал?

—Мой брат, мои близкие друзья Вячеслав Кантор, Саша Левин, Вадим Гуржос, Вадим Рабинович, мои замы Зенко Афтаназив, Николай Гордеенко и Виктор Бондарь. Он вёл себя порядочно, хотя и занял моё место…

—А политики, соратники по партии?

—Нет. (Пауза.) Нет. Через два месяца, позвонил Президент и спросил: «В Запорожье поедешь? Мне нужно». Я думал не больше десяти секунд. Сказал, что поеду. Потом в партии мне поставили ультиматум — или губернаторство, или в избирательный список. Я говорю: подождите, правила должны быть одни для всех — и для министров, и для губернаторов! Но никто не услышал, и я выбрал губернаторство. Хотя многие мои друзья крутили у виска и говорили, что я сумасшедший — сдать «бронежилет» депутатского мандата и уйти в «бело-голубую» область.

—Говорят, с тех пор вы лишь несколько раз общались с Президентом. Когда это было в последний раз?

—Во-первых, общались. Во-вторых, не понимаю критерия «количество раз». Последний раз виделись в Мариинском дворце во время приёма по случаю годовщины Оранжевой революции. Кстати, тогда произошла очень интересная и до сих пор не совсем понятная история. Накануне в Запорожье из сообщения по телевизору я узнал, что Ющенко и его ближайшие соратники собираются в Мариинском. Если честно, после этого всю ночь не спал. А утром звонит Вера Ульянченко. Поздравляет с праздником и рассказывает, что звонили Виктор Андреевич и Катерина Михайловна, очень тепло обо мне говорили и пригласили на приём. Я спрашиваю: а где же пригласительный? «Ну, — говорит Вера Ивановна, — наверное, в секретариате, но ты всё равно будешь в списке». Я приехал. Охрана спрашивает, где моё приглашение. Отвечаю — я в списке. «Ваше удостоверение, Евгений Альфредович!» — раздаётся требование. Я говорю: «Если я Евгений Альфредович, зачем удостоверение?». «Выйдите за ворота!» — говорят мне. И знаешь, что меня ранило? В это время Рома Безсмертный с женой, в смокинге с бабочкой, прошёл мимо меня, как мимо трамвайной остановки! Я вышел за ворота и пошёл. Это действительно было больно, но уходил, держа плечи и осанку. В последний момент меня остановил подъехавший Виктор Бондарь, он позвонил, и за мной вышла госохрана и протокол, дали команду меня пустить. Кстати, говорят, с Геращенко такая же ситуация была.

—Как вам новая команда Президента?

—Достаточно сильная и демократичная. Но, главное, деловая и интеллектуальная. Меня радует, что в ситуации тотального давления ребята пытаются что-то отстроить, появилась какая-то логика. Ведь самое страшное в том, что «оранжевое» движение погублено изнутри! Я скажу крамолу: нельзя, наверное, было увольнять Тимошенко тогда, в сентябре прошлого года! Да, я как менеджер был против элементов социализма и методов ручного управления экономикой, против её политических и властных амбиций. Когда она выходила с последнего заседания нашего Кабмина, обронила: «Я ухожу, но под обломками погибнут все». Остановить процесс уже было невозможно. Если бы меня спросили, что бы я хотел изменить из того, что случилось за последние два года, я ответил бы: до последнего искал бы пути консенсуса с Юлей, чтобы не разрушать «оранжевую» команду. То же касается и Мороза. Ну, дали бы ему спикера! Нет, победили амбиции! Поэтому я и не поддерживаю отдельных «любих друзів». Вот смотрите: «донецкие», у них ведь тоже есть внутренние проблемы, но они своих не сдают! Это самое страшное. А тут тебя гаденько так клерк не вносит в список приглашённых…

—О чём вы говорили с Виктором Ющенко в Мариинском?

—(Пауза.) Я не хочу раскрывать тему этой беседы. Мы говорили достаточно долго и обо всём.

—Вам часто вспоминают инцидент с отравлением Ющенко?

—Враги — часто. Но знаешь, на коленях, при народе я готов сказать, что свой долг выполнил. Позвонили друзья и сказали, что одна из газет на Западе вышла с заголовком «Ющенко спасли, Литвиненко умер — у него не было Червоненко». Послушайте, я не мог не выполнить его приказ снять охрану и не ехать вместе с ним на встречу к Сацюку. До этого я всегда старался пробовать то, что должен был есть Ющенко там, где мы заранее не проверили еду. И ещё: в самые тяжёлые дни в реанимации я сказал будущему Президенту, что либо мы оттуда выйдем вместе, либо не выйдет никто. Потому что если бы я его привёз в цинке, еврей не объяснил бы 48 миллионам украинцев ничего! Ни-че-го!

\

—Как вы думаете, нужно было «Нашей Украине» уходить в оппозицию?

—Я считаю, что в интересах партии, когда была такая возможность, нужно было делать большинство на двоих с «регионами». Я, кстати, помогал этому процессу как мог. Но самое главное — диалоги и ещё раз диалоги! Я это неустанно, ежедневно делаю. Но у нас в области нет политических скандалов. Договариваются даже непримиримые и работают вместе. В мире большого менеджмента и большой политики нужно договариваться. Времена стрельбы и отравлений должны уйти.

—В первые дни вашего губернаторства Запорожский облсовет был очень сильно настроен против вас. Говорят, чтобы разрешить конфликт, вы встречались с Виктором Януковичем.

—Это неправда. Когда я приехал в область, рейтинг «Нашей Украины» был нулевой. А уже в этом году на вопрос «За кого вы проголосовали бы, если бы выборы губернатора состоялись в декабре?» 45% жителей области назвали мою фамилию. А ведь год назад моё назначение называли пощёчиной Президента запорожцам, издевались, называли «обрезанным гетьманом» и так далее. Все почему-то считают, что я создаю скандалы, но очень мало кто хочет вспомнить те моменты, когда я их локализовывал и находил консенсус. Я живу по пяти правилам, которыми уже надоел всем друзьям и близким. Первое: твои дела кричат так громко, что не слышно, что ты говоришь. Второе: нет будущего у того, кто не помнит своего прошлого. Третье: нет острова счастья в море несчастья. Четвёртое: в гробу карманов нет. И пятое: каждый человек должен жить с уважением к самому себе.

—Тяжело вам, наверное, в политике.

—Тяжело. А я вот и подумываю: может, плюнуть и уйти!

—Куда?

—Ну-у-у… Не надо смотреть на меня, как на сумасшедшего автогонщика! Ещё Кучма мне первому из предпринимателей дал орден «За заслуги», потому что мы за девять месяцев с нуля создали третью компанию в стране на рынке «безалкоголки» («Орлан» — Фокус). Он сам не верил. Говорят, я был неплохой менеджер. Поверьте, у меня есть предложения и здесь, в Украине, и за границей. В конце концов, мне не за что краснеть. Надоест всё окончательно — плюну и брошу всё. В конце концов — займусь собой.

—Что же вас останавливает?

—А я смотрю на стенку, увешанную орденами, смотрю на фотографии, вспоминаю свою биографию и думаю: а для чего это было? У меня не стало личной жизни — меня узнают на улице, в кафе… Когда я ушёл от Кучмы к Ющенко, мне говорили: ты что — больной, куда ты из тёплой ванны на мороз? А я говорил, что хочу страну с высокой капитализацией, я не хочу, чтобы каждые выборы завершались разграблением страны для победителей и 37-м годом для проигравших.

—Как 20 декабря собираетесь праздновать свой день рождения?

—Соберу самых близких ребят и уеду, но не из страны (смеётся). Просто остаться в области — это значит устроить очередь с венками, в которой многие стоят к столу, а не ко мне. Зачем мне это? Уйду, чтобы папарацци не смотрели, с кем я пью и как. Я приглашу друзей, а из какой партии — это уже второй вопрос. Пусть меня опять упрекнут, но я скажу: пребывание в разных партиях — это не повод смотреть друг на друга через прицел оружия, даже если вы боретесь, говоря честно, за власть и денежные потоки.

—Новый год тоже будете отмечать в узком кругу?

—На Новый год поеду в Карпаты. Надеюсь, повезёт и будет снег — покатаюсь на лыжах.

—Когда-то вы катались с Ющенко.

—Да, полтора года назад. И я могу сказать, что более талантливого и сильного лыжника я ещё не встречал.

—Вы его учили?

—Нет, ну как можно учить Президента? (Смеётся) Я мог что-то подсказать из своего опыта. У Ющенко природная интуиция и дикая выносливость. Я глубоко уверен, что лыжи ему помогут полностью восстановиться — он это любит. У него какой-то талант, он с лёту «хватал» то, что другие за два-три сезона не усваивали. Не поверите, но он со мной ещё во времена оппозиции спускался с трасс Кубка мира — «чёрных», с тремя плюсами, с наклоном в сорок пять градусов! Там, где чистый лёд, где надо стоять на канте и не бояться. Ющенко очень сильный и упрямый. Миф о слабом Ющенко — это глупость.

—Но в политике у него немного другой стиль.

—Он Президент, и его стиль — его право. Политика — иное дело. Кроме силы здесь важны и другие качества. Весьма уважаемый мной Шарль де Голль говорил, что управлять — значит постоянно выбирать между непопулярными решениями. Дождёмся конца гонки и её стратегических результатов для Украины.

—А в Куршевель поедете?

—А почему именно Куршевель?

—Кажется, там отдыхает весь бомонд.

—Вы знаете, мне понты по дурным ценам специально для нуворишей не нужны. Я обожаю ледник Капрун, итальянские Мадонна де Кампилье, Кортина д’Ампеццо. Кстати, там место, где я во время чемпионата Европы упал на машине со скалы высотой 22 метра. Я обожаю Италию. Там солнечно и очень серьёзные трассы. Обожаю ночные вылазки.

—Какое у вас самое яркое впечатление от лыжных развлечений?

—В прошлом году я катался с двумя российскими олигархами. Они очень сильны в этом. Мы шли по олимпийской трассе на очень большой скорости — до 90 км. После прыжка я неправильно приземлился, поскользнулся и почти двести метров проехал на одной ноге — устоял из последних сил, просто волевым усилием! Я только об одном думал — если упаду, то костей не соберу. Потом бокал пива выпил, ничего и не было…

—Второй раз решились спуститься?

—Конечно! Главное для экстремального спортсмена — после любой аварии не дать войти в голову страху. Если за три недели до соревнований в профессиональных ралли нам запрещали не то чтобы пить, но даже общение с женщинами, то после аварий тренер всегда говорил — пить водку из шланга! Стресс и страх не должны стать твоим хозяином. Ты должен побороть их.

—Может, попробовать это же и в политике — вернуться в активную жизнь партии, например?

—Я хочу вернуться в команду, в которой не бьют со спины и у которой опять будет идея и вера, как было во время Оранжевой революции. Я хочу, чтобы многие во имя идеи, а не во имя того, «кто кому Рабинович», снова сплотились в команду. Как здесь не вспомнить вождя мирового пролетариата, говаривавшего, что товарищеское доверие между членами партии выше даже демократии. А пока я делаю то, что могу. Когда говорят, что нужно ограничивать цены, я сажусь и убеждаю в этом людей. Точно также и налоги у меня платят по убеждению. Но что делать, когда у предприятий, где существует долг по заработной плате, местный УБОП требует перечислить деньги на какие-то счета, иначе возбудят уголовные дела?! Объёмы депозитов в области выросли в несколько раз, увеличилась покупательская способность. Да сами посмотрите, как одеты люди, какие у них машины! Всё это — благодаря тому, что революция сняла с людей страх. А сейчас он снова возвращается, и это прискорбно. Но ничего выдумывать не надо. Это остановит сам народ. У меня стойкое ощущение, что эти качели могут привести к непредсказуемому результату.

—Вторая революция?

—Именно этого я и боюсь. Потому что нынешняя власть уже более опытная, и просто так рычаги управления она не отдаст. А с другой стороны, люди погуляют, проспятся после Нового года и получат коммунальные счета...

—Говорят, недавно вы освоили новый вид транспорта — вертолёт.

—Да, мой брат купил вертолёт. Это очень удобно! Мне из Запорожья нужно добраться до аэропорта, потом всякие проверки, потом из Борисполя — в Киев. А так я сел в вертолёт — и через два часа уже на площадке на «Чайке».

—За штурвалом сами?

—Да, но одному мне летать нельзя. Ещё по указу Кучмы, госслужащим первого ранга это запрещено. Да я и сам не решаюсь — у меня вечно пять телефонов. Поэтому мы вдвоём со вторым пилотом. Пока ведущий — он, я ещё обязательно достигну такого мастерства, чтобы быть ведущим.

—Кого из политиков уже катали?

—Не буду говорить. Завтра мне скажут — зачем ты с ним летаешь? Тем более не скажу, кто испугался. О чужих слабостях не говорю. А вообще, автогонщики — самые безопасные люди. Да, я не могу писать стихи, танцевать в балете. У каждого человека своя скорость езды и жизни. Я живу своей. Я убьюсь, если буду ехать тише, я не привык. Я это говорю к тому, что мне дико больно, когда меня воспринимают как неуправляемого. В бизнесе у меня надёжное имя — все знают, что рукопожатие для меня равносильно десяти печатям.

Меня ненавидят за независимость, а ещё называют «белоголовым орланом». Сегодня я лечу в тумане по приборам. Есть земля — это мои правила, и единственная цель — не упасть до выстрела от страха, потому что стыдно будет вставать.

Мустафа Найем, «Фокус», №12, декабрь, 2006 г.