Олександр Третьяков: "Мир вам!" - це був правильний вихід з революційної ситуації в 21 столітті"

Александр Третьяков очень нервничает, когда Майдан называют «технологией». Очевидно потому, что для него как одного из руководителей президентсокй кампании Виктора Ющенко в 2004-м году, те события всегда будут ассоциироваться с большим и светлым. И с победой.

И с праздником. Именно так – государственным праздником – Третьяков предлагает называть день 22 ноября. Украинская революция свершилась – и этого не вычеркнуть из истории.

Как, впрочем, не вычеркнуть и всего, что случилось после революции. Политреформа, заложившая системный кризиc в государстве, приведшая к перманентному кризису политическому, - вот главный враг нашей демократии. Которая, тем не менее, в Укриане победила. Как победил Майдан.

Прошло три года со времени Оранжевой революции. Сегодня те события оценивают по-разному. Одни по-прежнему называют их революцией, другие все больше убеждены в том, что произошедшее тогда было переворотом. Что Майдан означает для вас? 

То, что произошло на Майдане в 2004-м, было самым ярким событием за всю мою политическую карьеру. Это был протест людей не только против конкретных фальсификаций на выборах, а против лжи и фальсификаций власти на протяжении всех 14 лет Независимости Украины. И, безусловно, события на Майдане были Революцией, но революцией мирной. Ведь в советских школах нас учили, что революция – это кровь, гражданская война. Но не все революции кровавые, Майдан - тому подтверждение.

Но, возвращаясь к терминологии, разве вы не согласны с тем, что революция предполагает смену государственного строя и смену элит. В 2007-м смена строя произошла не революционно, а конституционно, путем политреформы. Смены элит не произошло вообще. Виктор Янукович работает премьером, Сергея Кивалова грамотой ЦВК за выборы 2004 года награждают. Почему вы думаете, что это таки была революция, а не переворот?

Первое. Смена элиты произошла, ведь Президентом страны является Виктор Ющенко. И на Банковой нет Виктора Медведчука (улыбается). Во власти действительно много молодых талантливых менеджеров. И именно старые, дореволюционные кадры, которым удалось временно отвоевать позиции, пытаются саботировать нормальное развитие Украины и реформы.

Но, судя по происходящему в стране, складывается ощущение, что власть не всегда контролирует ситуацию... 

Президент все же контролирует ситуацию. Только очень непросто делать это в рамках политреформы, принятой под угрозой крови на Майдане. Политреформа заложила институционный кризис в стране.

Первый кризис новой власти возник не в результате политреформы, а потому, что договориться не умели. В сентябре 2005-го еще никакая политреформа не действовала.

Проблема сентябрьского кризиса ведь в том, что мы - вчерашняя единая команда - начали жить в мифах и слухах. К сожалению, новая политическая элита в тот момент не справилась с технологиями, которые были запушены против нас старой властью. Пройдя вместе и огонь, и воду, мы не смогли пройти испытания медными трубами. Хотя, как показывают результаты выборов, народ нам этот недостаток опыта простил, и в 2006-м году мы получили еще один шанс. Но деятели дореволюционной эпохи, в частности, товарищ Мороз, господин Кинах, предали народный выбор, хотя стояли на Майдане…

А Владимир Литвин не стоял на Майдане, зато теперь он в парламенте…

Его жена и дети там были. И сам он приходил на Майдан не раз. Да, он не светился на трибуне как Азаров. Но Литвина на Майдане я лично видел. Или у вас есть сомнения, что я там был?

Как вы сами говорили в одном из интервью, держали подмостки. Будучи на кухне революции, вы сегодня уже можете сказать, сколько в революции было технологии, а сколько – искренней эмоции?

Технологии на Майдане были задействованы лишь для того, накормить людей, организовать, простите, санузлы, не допустить эпидемий и провокаций. Спросите у любого киевлянина, который открывал свой дом для чужих людей и кормил со своего стола, о технологиях. Я как коренной киевлянин могу сказать вам одно: моя мать, которая везла продукты на майдан и те сотни тысяч людей, которые возили туда продукты, кто сами стояли на Майдане, делали это не за деньги и ни за какую технологию. Сделать технологией Майдан было невозможно. Я вам скажу другое – управлять технологически полумиллионом человек на квадратном километре тоже невозможно – кто б вам что ни говорил. Если бы не высокая самоорганизация людей, ответственность, огромная энергия – были бы и болезни, и провокации, и все остальное. А когда есть благодать, то и болезни не клеятся, и зубы не болят.

И водка не пьется, в отличие от Майдана в Донецке?

Да. На Майдане алкоголя не было. И люди были абсолютно искренние, с каратами бриллиантов в серьгах и дворники стояли рядом и слушали Ющенко. Это был на самом деле праздник, все друг перед другом извинялись, вели себя очень культурно и толерантно. Очень бережно относились к друг другу, и внимательно смотрели, чтобы не дай Бог, никакой провокации не было. Даже когда привезли пьяных людей на поездах из Донецка, все делали для того, чтобы потом их просто накормить, трезвее будут (смеется).

Оранжевую революции называли «войной миллионеров против миллиардеров». То была революция среднего класса. На ваш взгляд, сегодня средний класс ощущает поддержку власти? 

Как человек, который в свое время был успешным бизнесменом, могу сказать так: главная задача власти - не «помогать» заниматься бизнесом. Задача власти – обеспечить стабильные и прозрачные правила для бизнеса. Без изъятий и исключения.

Вы не чувствуете себя жертвой революции? 

Президент дал возможность всем победителям работать во власти. Кто как справился со своей работой, - судить гражданам Украины.

Что касается жертвы, то я бы вообще не употреблял в политической речи таких слов. После революции нужны не жертвы, мы ведь живем не в диктаторской стране, а нужно созидать. Да, история показывает, что всем кто были причастны к революциям, потом на гильотине отрубали голову или вставлял топор в спину. Но у нас же не большевицкий режим. У нас выборы после революции происходят каждый год, что есть одним из первых признаков демократии.

Политологи все чаще сравнивают Ющенко с Саакашвили, революцию роз с Оранжевой революцией. В Украине возможен такой сценарий как в Грузии? 

Попытка его реализации уже была в сентябре 2005-го года. Была команда Президента – и был предатель. В Грузии таким оказался министр обороны, который тоже напрямую подчинялся Президенту как главнокомандующему. Ситуации идентичны.

Что касается разгона демонстрантов водометами, то я склонен это списывать на грузинский темперамент. Видимо, у Президента нервы сдали, но он с честью и достоинством вышел из ситуации, объявив новые президентские выборы. Подчеркиваю – выборы это признак демократического общества.

Михаил Сакаашвили постоянно говорит о том, что главная проблема постреволюционных стран, - это внешний, в частности, российский фактор. Как вы считаете, Россия является фактором украинской политики?

Я прочел в Главреде, например, статью Владимира Корнилова, директора украинского филиала института стран СНГ. Я тк понимаю, что основной офис у них в Москве находится, и здесь прямо написано, как оценивает Институт стран СНГ события 2004-го года. Корнилов, я уверен, имплементирует то, что ему диктуют в Кремле. Это донецкий политолог, и ответ на вопрос есть ли внешний фактор в Украине. Конечно, есть. И конечно от имперских замашек никак не могут избавиться. К сожалению, в Кремле к Украине все равно относятся как к окраине России. У нас не было б никаких проблем никогда с Россией, если б к Украине относились как суверенному государству, как своему партнеру. Да, Россия - богатое государство, да, у России есть нефть и газ, но это совершенно не значит, что можно диктовать условия соседним странам путем шантажа. По сути дела, это же война, только если раньше это была война на конях с копьями, то сейчас идет экономическая война и информационная.

Виктор Ющенко после Майдана сказал, что у страны есть две победы – это демократия и свобода слова. Как вы полагаете Украина в нынешних условиях не потеряет эти завоевания? 

Смотрите, я сейчас даю интервью «Главреду», в котором я являюсь де-юре одним из собственников, хотя все прекрасно знают, что я передал акции в управление журналистам. Если на «Главреде» дают возможность публиковать разны мысли – и мои, и того же Корнилова, значит, есть свобода слова.

Возвращаясь к Майдану, чей это праздник? Кто должен приходить в этот день на Майдан?

Кто хочет, кому сердце велит, тот всегда придет на Майдан. Я был в прошлом, я был в позапрошлом году, я буду и в этом году. Из этого не надо делать цирк: как в советское время согнанные рабочие и крестьяне шли по Крещатику с транспарантами «Хай живее великий Ленин!». Но для меня годовщина Майдана всегда будет праздником. Таким же, как День Конституции или День Независимости. Я уверен, что 22 ноября государство должно праздновать День революции. Ведь украинская революция произошла в 2004 в Киеве, а не в 1917 в Петрограде.

Майдан заканчивался словами Президента Ющенко «Мир вам!». И по сути все, что происходит после Майдана все три года, это на самом деле попытка объединения страны. Как считаете, это объединение возможно и что нужно делать, чтобы оно все-таки произошло? 

После мирной революции, которая произошла в 2004 году, могло быть два варианта событий – первый, который был предложен Президентом – «Мир вам!», второй – это тюрьмы и изгнания для инакомыслящих, так далее и тому подобное. Президент пошел по мирному пути. Кто-то усмотрел в этом слабость Президента, но на самом деле это сила. «Мир вам» - это был правильный выход из революционной ситуации в 21 веке.

«Главред», 22 ноября 2007 г.