Семенюк: Коли питають про "Озерку", відповідаю: в наступний раз стріляти будуть в мене

– Валентина Петровна, кому на сегодняшний день реально принадлежит «Озерка», какое состояние судебных вопросов? 

– Когда меня спрашивают об «Озерке», я отвечаю, что, наверное, в следующий раз стрелять будут в меня. Столько, сколько мне пришлось пережить по этой «Озерке», не каждый это выдержит. Когда шла приватизация, условия конкурса были выписаны с нарушениями. Годами мы шли через суды, выиграли Верховный Суд, признали, что этот рынок принадлежит государству. 

– Но ведь управляет рынком сейчас не государство? 

– Потому что деньги от приватизации — 50 млн. грн. Курочкина — лежат на счету ФГИ. Мы можем их вернуть только после того, как будет подписан акт передачи. Мы с Курочкиным практически договорились. Кто сегодня будет подписывать акт передачи от имени Курочкина, я не знаю. Кроме того, за это время там было построено коммунальное предприятие. Нам нужно провести инвентаризацию, разделить коммунальные предприятия и государственные, и приватизировать. 

– В чем причина задержки? 

– Я приезжала в Днепропетровск, у меня была договоренность с директором, что мы создадим такую рабочую группу, проведем инвентаризацию, но после директора убили. Потом на коллегии в Региональном отделении я дала поручение о создании рабочей группы, будем ее формировать и искать возможность разделить. Но сейчас там сидят структуры не Курочкина, а «Привата», и туда попасть невозможно. Все боятся туда даже подходить. 

О продаже «Лугансктепловоза»

– Объясните, почему предприятия группы «Приват» были не допущены к конкурсу по продаже «Лугансктепловоза»? В результате предприятие было продано практически по стартовой цене — 292,5 млн. грн. 

– Компании «Привата» не были допущены к конкурсу потому, что не отвечали требованиям к стратегическому инвестору. Согласно условиям конкурса, инвестор должен так или иначе быть причастным к рынку, на котором работает «Лугансктепловоз». Что мы увидели — «Днипровагонмаш» контролирует деятельность предприятия, которое производит чугун, а Марганецкий ГОК использует маневровые тепловозы 1970-1978 годов выпуска, которые «Лугансктепловоз» не производит. 

– Но к конкурсу были допущены две аффилированные структуры, принадлежащие российскому «Трансмашхолдингу». В этой ситуации аукцион по продаже не следовало проводить. Ведь никакой конкуренции между покупателями не было. 

– Кто-то говорил, что в Интернете есть информация о связях между этими компаниями. Но Интернет не может быть предметом рассмотрения условий конкурса. И в суде нужно оперировать на основании бумаг, а не слухов. Я ведь не следователь, и подтверждающих документов у меня нет. В состав конкурсной комиссии входили представители Минпромполитики, Минэкономики и Службы безопасности. Мы обращались к ней относительно аффилированности этих компаний, но никто не может этого доказать, хотя времени было достаточно. Конкурс был объявлен в июле 2006 года. 

– Если будет доказано, что компании, участвовавшие в конкурсе, аффилированы, может ли это быть основанием для отмены результатов конкурса в суде? 

– Насколько мне известно, Антимонопольный комитет претензий относительно концентрации не имеет. Все справки от них получены.

– Накануне продажи «Лугансктепловоза» проводились ли консультации с правительством? Кто давал поручение продавать? 

– Никаких согласований и консультаций с правительством о том, как нам действовать, не нужно. 

– Так к вам поступали указания из Кабмина? 

– Нет. Было решение суда, которое обязывало нас провести конкурс, и мы его провели. Так как было в свое время решение суда приостановить конкурс по продаже. 

– Но сразу после проведения конкурса вы заявили, что приватизация, которую проводит ФГИ, проходит в «ручном режиме». Что это означало? 

– Я говорила, что отсутствие закона о Фонде госимущества — это шулерство. Поэтому ФГИ находится в ручном управлении. Возьмем ситуацию с «Лугансктепловозом». Конкурс был объявлен в июле 2006 года, компаний, интересующихся конкурсом, было около десятка. Но когда чиновники и олигархи начали заявлять об остановке конкурса, о создании СП, когда все кому не лень, в том числе и «Укрзализныця», начали в судах добиваться остановки конкурса, претенденты отказались подавать заявки. В результате осталось всего четыре структуры, две из которых совершенно не подходят под условия конкурса. 

– Кто эти чиновники, желавшие остановить конкурс? 

– После объявления конкурса вице-премьер-министр Андрей Клюев мне дал поручение остановить конкурс. Я написала премьер-министру письмо, что этого делать нельзя. Для нас это означало иски от тех претендентов, кто уже заплатил пошлину. Следовательно, появлялась угроза ареста счетов, имущества. Правительство прислушалось. Но служебное расследование относительно невыполнения поручения Клюева Фондом исполнительная служба проводила. Если бы не «ручное управление», я могла взять миллиард, и было бы не четыре покупателя, а намного больше. Кроме того, ФГИ необходимо дать полномочия распорядителя средств, которые были отобраны еще правительством Тимошенко. Даже у «Укрзализныци» есть такие права, а у ФГИ, который принимает решения на миллиарды, нет. 

– Глава комиссии парламента по вопросам приватизации Андрей Кожемякин обратился в Генпрокуратуру с тем, чтобы расследовать приватизацию «Лугансктепловоза». Вы не считаете, что расследование может спровоцировать вашу отставку? 

– Тут нужно заметить, что Кожемякин представляет фракцию БЮТ. И его соратник Костя Жеваго при первой продаже еще в 2001 году хотел забрать «Лугансктепловоз» всего за 43 млн. грн. Поэтому если будет стоять вопрос о моей отставке, то причина этого единственная. Там были смешные условия конкурса — контроль за инвестобязательствами три года, а не пять, как предусмотрено законом, инвестиции в размере всего в 27 млн. грн., к тому же на протяжении года в условиях договора вообще не предусмотрены вопросы социальной защиты работников, сохранения рабочих мест, сохранения и повышения зарплаты. А год — это вполне достаточный период для среза металлолома и уничтожения предприятия. 

– А сейчас вы продали предприятие на каких условиях? 

– Сейчас условия жесткие и имеют большую социальную составляющую. Контроль за инвестобязательствами Фонд будет осуществлять 15 лет, есть гарантии поставок продукции «Укрзализныци», в первый год инвестор должен внести 120 млн. грн. инвестиций, во второй — 100 млн. грн., в третий — 80 млн. грн. Это означает обновление производства. 

– Какие социальные гарантии предоставит новый собственник «Лугансктепловоза»?

– Сохранение рабочих мест, недопущение увольнений, соответствующий уровень оплаты труда, условий труда, вознаграждения, содержание социальной сферы, строительство жилья. Я — социалист, и все, что идет в условиях договоров по социальной защите работников, записано в наших программных документах. И контролировать выполнение этих договоров мы будем с профсоюзами, по-социалистически. 

О планах приватизации

– Когда Кабмин согласует приватизацию облэнерго? 

– Ни облэнерго, ни «Оранта», ни другие объекты не могут выставляться на продажу, пока не утвержден перечень объектов приватизации в Кабмине. Задержки с его утверждениями связаны теперь со сменой министра экономики. Сейчас мы уже в который раз по-новому визируем этот перечень. 

– Сколько времени, по вашему мнению, это может занять? 

– Я теперь не прогнозирую ничего, вдруг еще одного министра поменяют, придется опять все делать по-новому. 

– Будет ли государство оставлять контрольный пакет в облэнерго за собой? Известно, что в Кабмине по этому вопросу есть разногласия. 

– Клюев предлагает продать 50+1 акция облэнерго, мы же предлагаем 60+1 оставить, а те небольшие пакеты продать. Я считаю, что отдавать рубильник в руки частным структурам — это иметь то, что у нас сегодня с нефтепереработкой, когда весной все нефтеперабатывающие заводы останавливаются на ремонт и скачут цены на топливо. Мы договорились таким образом. Правительство утверждает перечень на приватизацию в таком виде, как мы подали (что касается облэнерго), а тем временем Минтопэнерго готовит механизм подготовки их к приватизации, взвешивая все варианты, и мы согласовываем действия. Так что пока все на уровне консультаций. 

– Вы заявляли, что на приватизации «Укртелекома» настаивали некоторые бизнес-группы. Сегодня есть какое-то давление с их стороны? 

– Нет. На меня давить бесполезно. Сейчас мы готовимся к приватизации, изучаем конъюнктуру. Подзаконные акты, которые помогут решить вопросы выхода на биржу, там же вопросы валюты, процентов, услуг — сейчас это в стадии разработки. 

– Фонд консультируют частные финансовые структуры? 

– У нас есть специалисты, которые изучают эти вопросы, а советника мы еще не выбрали. 

О межгосударственном разделе имущества

– Недавно Крым передал четырех своих санатория Москве... Фонду было известно об этом решении? 

– Я этой информации не знаю. Здесь вообще очень странная ситуация — Фонд имущества Автономной Республики Крым не подотчетный ФГИ. Кстати, его работа в 2006 году была признана неудовлетворительной, но никаких действий ни крымский парламент, ни Кабмин не проводил. И сегодня влиять на них невозможно. 

– Сколько всего в Украине объектов, на которые претендуют другие государства? И наоборот. 

– Сегодня по Молдове остался один наш объект у них, и 47 — у нас. По Грузии, Беларуси идет работа. 

– А что с Россией? 

– Соглашение по решению имущественных вопросов между Россией и Украиной последняя ратифицировала, Российская Дума — нет. Но мы сумели подтвердить свое право на несколько объектов. В апреле еду подписывать договор в рамках этого соглашения. Я сказала депутатам, что нужно ратифицировать, будем как родные, но кошелек у каждого свой. 

– Можете назвать основные спорные объекты? 

– 4,5 тыс. объектов Черноморского флота, и 187 объектов, которые используются Россией без соглашения между Украиной и Россией, и еще много разного имущества. Тут нужно поднимать архивы и доказывать. 

– Почему тормозится инвентаризация имущества Черноморского флота? 

– Созданы рабочие группы, ФГИ подобрал оценщиков, которые имеют доступ к вопросам государственных тайн. Сейчас мы передали России документы, списки оценщиков, которым нужно дать доступ на объекты. Российская сторона должна определиться, кто со стороны России будет подписывать договора аренды по Черноморскому флоту. Но работаем тесно. Например, помещение посольства в Москве — уже украинская территория.

"Дело", 3 апреля 2007 г.