Александр Медведько: я переживал, что меня отправят в отставку

5 февраля состоялось правительственное совещание, на котором был принят протокол о необходимости комплексной проверки НАК «Нафтогаз Украины». 8 февраля глава компании «УкрГаз-Энерго» Игорь Воронин направил в Генпрокуратуру письмо, в котором сообщал о незаконности действий нынешнего руководства НАК «Нафтогаз Украины». Вечером 21 февраля в ГПУ из Главного контрольно-ревизионного управления поступили материалы проверки деятельности НАК «Нафтогаз Украины». О том, как Генпрокуратура намерена реагировать во всех названных случаях, генеральный прокурор АЛЕКСАНДР МЕДВЕДЬКО рассказал специальному корреспонденту Ъ ЕЛЕНЕ ГЕДЕ.

– После того как депутаты отказались вносить на рассмотрение в Верховную раду вопрос о выражении вам недоверия, можно ли говорить, что тема отставки для вас закрыта?

– Я уверен, что 100% сотрудников органов прокуратуры и подавляющее большинство юристов не согласны с тем, что в нашей Конституции и в законе «О прокуратуре» есть норма, по которой генеральному прокурору можно выразить недоверие. Генпрокурор должен нести юридическую ответственность, но не политическую, поэтому я заявляю, что категорически против этой нормы. Но раз уж такой проект постановления есть и депутаты собрали подписи, значит, они реализовали свое право. Хотя в законе и не прописано, что должно лечь в основу политического недоверия генеральному прокурору – нужны ведь какие-то критерии, основания! Я знал, что есть законопроект о выражении недоверия, который подготовили Луценко (Юрий Луценко, ныне министр внутренних дел.–Ъ) и Олийнык (Святослав Олийнык, народный депутат фракции БЮТ.–Ъ), что подписи собраны, но я никогда ни с кем не вел переговоров с целью отговорить депутатов – ни с руководством Рады, ни с депутатами. Единственное, я встречался с главой комитета, со Швецом (Виктор Швец, народный депутат (БЮТ).–Ъ), и он мне сказал: «Мы будем рассматривать этот вопрос». Я ответил: «Конечно, раз есть постановление, нужно рассматривать». Я не говорю, что мне было безразлично, уволят меня или нет, что меня это не волновало. Безусловно, я переживал!

– Почему депутаты отказались от своего первоначального намерения и решили не поддерживать вопрос о выражении вам недоверия?

– Наверное, я их убедил. Они ведь ознакомились с информацией о работе органов прокуратуры. Вы же слышали, как докладчик, депутат от БЮТ Юрий Прокопчук, говорил: да, очень много сделано,– хотя и отметил, что мы недостаточно критически оцениваем свою работу. Я не вижу в их решении политического подтекста. Хотя меня как-то и обвиняли, что я выдвиженец Партии регионов, а самые неприятные, неудобные для меня вопросы задавали «регионалы»! Тот же Владимир Сивкович (народный депутат фракции Партии регионов).–Ъ), об изоляторе временного содержания СБУ, в который доставили Николая Рудьковского (бывшего министра транспорта и связи.–Ъ).

– Кстати, об изоляторе. ГПУ уже провела проверку, на основании каких документов он существует?

– Да, проверка проведена. Да, этот изолятор временного содержания существует. И согласно законодательству о борьбе с терроризмом у них (СБУ.–Ъ) есть право иметь такой изолятор. Есть приказ, их, внутренний, который регулирует деятельность подобного места содержания.

– Что касается других дел... В последнее время премьер-министр активно заявляет, что ГПУ должна проверить деятельность НАК «Нафтогаз Украины».

– Вечером 21 февраля к нам поступили материалы Контрольно-ревизионного управления по проверке НАК «Нафтогаз Украины», я их еще не видел. «Нафтогаз» мы проверяли и в 2007 году, он у нас постоянно под контролем. В прошлом году было возбуждено восемь уголовных дел, включая НАК «Нафтогаз Украины» и ее дочерние предприятия, но практически все они были заблокированы решениями судов.

– 5 февраля в Кабмине состоялось заседание комиссии по проверке НАК «Нафтогаз Украины». Вы принимали в нем участие?

– В нем участвовали все члены правительства под руководством премьер-министра. Были приглашены и представители правоохранительных органов, в том числе я и Валентин Наливайченко (и. о. председателя СБУ.–Ъ). По итогам совещания был принят протокол о необходимости комплексной проверки НАК «Нафтогаз Украины», в которой мы, естественно, будем участвовать. Но еще до этого заседания, в январе, мы начали проверки на основании имеющихся у нас материалов относительно «Нафтогаза». В частности, по предприятию, созданному в Боярке,– Международному метеорологическому центру, где, по имеющимся данным, было совершено преступление – хищение денежных средств в особо крупных размерах. На днях мы возбудили уголовное дело по ч. 5 ст. 191 («хищение в особо крупных размерах».–Ъ). По нашей информации, бюджетные деньги уходили на частные предприятия с признаками фиктивности – суммы большие, государство понесло убытки более чем на 180 млн грн, но все еще необходимо проверить следственным путем.

– А компания «УкрГаз-Энерго» находится в поле вашего зрения?

– 8 или 9 февраля к нам пришло письмо от господина Воронина (Игорь Воронин, глава компании «УкрГаз-Энерго».–Ъ), подписанное им как главой правления. В нем он сообщал о незаконности действий НАК «Нафтогаз Украины» уже сейчас, при нынешнем руководстве. Мы изучили эту ситуацию и подготовили ответ, в котором сообщили, что в данном случае речь идет о хозяйственных отношениях субъектов предпринимательской деятельности, а Генпрокуратура вмешиваться в хозяйственную деятельность не имеет права.

– Несколько дней назад было возбуждено дело в отношении зятя мэра Киева Леонида Черновецкого – Вячеслава Супруненко. Как продвигается расследование?

– Уголовное дело возбудили 18 февраля. Я в это время находился за пределами Украины. Дело возбуждал заместитель генерального прокурора Ренат Кузьмин, после чего оно было направлено для организации расследования в прокуратуру Киева. Я лично изучил его вчера (21 февраля.–Ъ) и считаю, что мой заместитель принял несколько поспешное решение, возбудив дело в отношении Супруненко, Комарницкого (Денис Комарницкий, лидер фракции блока Леонида Черновецкого в Киевсовете.–Ъ) и третьего, неустановленного лица. Да, я согласен с тем, что 2 августа 2005 года было совершено преступление, разбой, при котором избили человека и завладели его портфелем. Но в то же время, изучив материалы уголовного дела – я лично изучал их от первого листика до последнего,– полагаю, что достаточных оснований для возбуждения дела в отношении конкретных лиц не было. Поэтому я вынес постановление об отмене постановления о возбуждении уголовного дела в отношении конкретных лиц и возбуждении уголовного дела по факту разбойного нападения. Я принял такое решение.

– Вы отдаете себе отчет в том, как его могут расценить общество, политические силы?

– Я знаю, что будет много шума, меня будут критиковать, поскольку определенные силы заинтересованы в том, чтобы в деле был не просто подозреваемый, а именно 'зять'... А для меня разницы нет – зять это или не зять. Будут собраны доказательства, предъявлено обвинение и избрана мера пресечения. Сегодня (22 февраля.–Ъ) это уголовное дело было передано в прокуратуру Киева для организации расследования. Кроме того, я направил разгромное письмо прокурору Киева Евгению Блаживскому о том, что на протяжении длительного времени неоднократно, по-моему пять раз, выносилось решение Шевченковским районным управлением милиции об отказе в возбуждении этого уголовного дела. В этом же письме я заявил о необходимости проведения служебного расследования и установил срок: до 21 марта. При этом обязал принять меры ко всем виновным лицам, допустившим нарушение закона.

– Еще в четверг некоторые депутаты заявляли, что в закрытии дела очень заинтересованы в секретариате президента и секретариат поставил перед вами конкретную задачу...

– Знаете, одни говорят, что заинтересован секретариат, другие – что Партия регионов, третьи – что БЮТ. Я ответственно заявляю, что не реагирую на такие вещи. Из секретариата президента ко мне по этому вопросу никто не обращался. Вы спросите, почему я лично изучил это уголовное дело, ведь мог бы поручить зональному прокурору, отвечающему за Киев, заместителю... Объясняю: решение о возбуждении уголовного дела было принято заместителем генерального прокурора, поэтому дать оценку этому постановлению может только генеральный прокурор.

– Вы вернулись из Швейцарии, где обсуждали вопрос экстрадиции в Украину Александра Волконского, организатора «Элита-центра» (см. стр. 4). Поднималась ли тема ареста его счетов?

– Здесь такой вопрос мы не ставим, поскольку прежде всего нам нужно предъявить ему обвинение и выяснить наличие счетов, которых мы, к сожалению, в Швейцарии и других странах не нашли. Но в ходе расследования уголовного дела были приняты все возможные меры обеспечения возмещения ущерба – это около 400 млн грн. Арестованы деньги на счетах в банке – 1 млн 602 грн, десять автомобилей, наложен арест на семь квартир, четыре земельных участка в различных районах Киева, гараж, недостроенное помещение в селе Гореничи Киевской области, недостроенный дом на улице Шмидта, куда, по заключению специалистов, вложено 28 млн грн – это то, что нам удалось сделать. Сейчас проводится оперативная работа, следственные действия, чтобы найти другие деньги. Будем надеяться на лучшее.

– На последнем заседании СНБО обсуждалось реформирование криминальной юстиции. Вопрос о лишении Генпрокуратуры следственной функции уже окончательно решен или этот процесс еще обратим?

– Реформирование органов прокуратуры, и вообще правоохранительной системы,– это сложный процесс, и он, по-моему, несколько затянулся. Наиболее активно мы работали в 2005-2006 годах, когда секретарями Совбеза были Петр Порошенко и Анатолий Кинах. Тогда мы, руководители правоохранительных органов, регулярно, два раза в месяц, собирались в помещении СНБО, была разработана концепция реформирования правоохранительных органов – так она тогда называлась. Согласно ей функция досудебного следствия сохранялась за МВД и частично, на определенное время,– за Службой безопасности, хотя, я считаю, она не должна заниматься расследованием уголовных дел. Прокуратура при этом, как и предусмотрено Конституцией, не имела этой функции. Сейчас мы расследуем преступления до формирования системы досудебного следствия и введения в действие законов, регулирующих ее функционирование. Но, к сожалению, когда эта концепция была разработана и завизирована практически всеми руководителями правоохранительных органов, учеными, депутатами, на заседании СНБО в марте 2006 года ее не утвердили. Тогда выступил Головатый (Сергей Головатый, ныне народный депутат фракции Партии регионов.–Ъ) и сказал, что она не соответствует европейским стандартам.

Второй этап – это 2007-2008 годы, когда ее уже назвали концепцией реформирования криминальной юстиции. И здесь была создана новая комиссия – Национальная комиссия утверждения демократии и верховенства права, которую возглавил Николай Онищук. В прошлом году было несколько заседаний комиссии и комитетов, была разработана концепция реформирования криминальной юстиции, которая рассматривалась на заседании СНБО 15 февраля.

– В отличие от той, первой концепции, ее ведь утвердили?

– Было принято решение одобрить концепцию. Но в то же время с критическими замечаниями выступил первый заместитель секретаря СНБО Степан Гавриш, выступил я. Мы убеждали президента в том, что ее необходимо доработать.

– С чем вы были не согласны?

– Мои критические замечания касались в основном роли и места прокуратуры. Я был не согласен с тем, что прокуратура должна руководить следствием. В концепции есть расшифровка, что такое руководство следствием. Одним из моментов является то, что прокурор должен обеспечить нормальные условия труда следователю. То есть я должен обеспечить нормальные условия труда следователю в МВД, в Службе безопасности Украины, но это ведь не роль и не функция органов прокуратуры, поэтому я против этого.

Я говорил, что прокурор должен осуществлять надзор над расследованием уголовного дела. Кроме того, я против, чтобы органы прокуратуры вообще не имели права расследовать уголовные дела. Полагаю, прокурор имеет право возбуждать уголовное дело, расследовать его в отношении того же сотрудника прокуратуры или иного правоохранительного органа, судьи – так это и в Европе принято.

Я был против того, чтобы в случае создания Антикоррупционное бюро занималось координацией деятельности других правоохранительных органов по расследованию всех преступлений, которые совершаются госслужащими. А ведь госслужащие могут совершать не только коррупционные правонарушения! Более того, функция координации закреплена за органами прокуратуры, поэтому этим должна заниматься прокуратура. Такие разногласия и привели к тому, что мы просили президента дать нам время, и Виктор Андреевич определил срок – один месяц – для доработки этой концепции. Но ведь это пока только концепция. На ее основании нужно еще внести изменения в уголовно-процессуальное законодательство, вернее, по моему глубокому убеждению, нужно принять новый уголовно-процессуальный кодекс. Все зависит от того, согласятся ли депутаты с тем, чтобы в органах прокуратуры не было следствия. А пока нельзя сказать, что прокуратура не будет заниматься досудебным следствием.

Кроме того, мы разработали и внесли законопроект «О прокуратуре», в котором тоже предлагаем, чтобы прокуратура занималась расследованием уголовных дел только в исключительных случаях. И это правильно, поскольку прокуратура должна быть надзорным органом. В то же время есть и противники этого. Многие юристы-практики считают, что прокуратура должна расследовать уголовные дела. Как человек, 12 лет проработавший следователем, я сожалею, что прокуратура не будет заниматься расследованием. Но есть Конституция.

«Коммерсант», 25 февраля 2008 г.