Кильчицкая: "Я ограждаю себя от тех, в ком нет чувства самосохранения"

Умная, жесткая, решительная, самодостаточная, упрямая, авторитарная, умеющая постоять за себя и за свое дело, Ирена часто становится заложником этих же своих качеств. И если вы спросите, за что ее любят, то я отвечу — за вышеперечисленное. И не любят — за то же самое.

«Иногда я не доверяю даже себе!»

— Ирена, говорят, Леонид Черновецкий доверяет вам всецело, как самому себе…
— Не думаю, что это так. Доверие — это же относительная категория. Лично я, к примеру, полностью не доверяю никому — даже самым близким людям. Есть разные ситуации, когда я могу говорить о доверии в большей или меньшей степени. Конечно, бывают особенные ситуации, когда ты вынужден давать полномочия и на что-то рассчитывать. Скажем, врачу, который сейчас вам будет делать анестезию, вы полностью доверяете свою жизнь, но только потому, что у вас просто нет другого выхода.

    Именно этой стратегии — не доверять целиком — я придерживалась и в банке, где занималась кредитами, и в Киевской госадминистрации, где работаю в настоящее время. Иногда я не доверяю даже себе. И именно поэтому отключаю свой разум специальными дыхательными упражнениями и включаю интуицию. Это древняя техника, называемая «ванвейшен», очень помогает в работе.

 — Вас кто-то учил этой технике?
— 6—7 лет назад я работала с психологами. Я тогда только начала заниматься кредитами, и мне просто жизненно необходимо было точно оценивать ситуацию, связанную с большими деньгами. Именно этому меня и учили два психолога, работавшие со мной в течение 3-х суток с перерывом только на сон. Деньги, отношение к деньгам — вот что было темой нашего тренинга. Всем помочь невозможно, значит, нужно очень точно определять, кому это действительно необходимо и как правильно отказать.

— Когда и как вы познакомились с Леонидом Михайловичем Черновецким?
— Когда была студенткой Киевского государственного университета, а он был заместителем проректора: так получилось, что я встречалась с парнем, который был родственником жены Леонида Михайловича. Поэтому подружилась я поначалу, скорее, с ней, чем с ним. А сотрудничать с Черновецким мы начали, когда он создал коммерческую структуру «Правэкс», в которую входили первый комиссионный валютный магазин в Доме учителя на Владимирской, биржа недвижимости, юридическая фирма, автосалон. Но все же, в тот период моими друзьями были в большей мере жена Леонида Михайловича и его тогда еще маленькие дети.

— Супруга Леонида Михайловича — Алина Айвазова — ваша близкая подруга?
— Да. Она знает обо мне все. Благодаря ей я пришла работать в «Правэкс-банк» и осталась там. Благодаря ее поддержке я осталась работать в мэрии в первые месяцы — ведь Леонид Михайлович такой руководитель, который требует все и сразу. Только благодаря Алине Степановне я выдержала эти первые месяцы. Такой же период был и в «Правэксе», когда мне нужно было время на внедрение в систему, а Леонид Михайлович с первых дней требовал результат.

— Как вы относитесь к тому факту, что Леонид Михайлович окружает себя на службе родственниками и друзьями? Хорошо ли это?
— Если говорить о Черновецком, то могу вам сказать с абсолютной уверенностью, что его требования к близким еще выше, чем к остальным. Его стратегия — работа с молодыми людьми, которые не испорчены негативным опытом в других структурах. Он всегда говорил, что передаст банк тому, кто будет лучше знать дело и больше болеть за него. Поэтому дети Леонида Михайловича находились в банке в очень конкурентных условиях. Когда Кристина была беременна вторым ребенком, Леонид Михайлович сказал, чтобы она уходила в декрет, потому что в ее нынешнем положении он не может спросить с нее в полном объеме. Кроме того, он предупредил дочь, что если менеджер, который будет заниматься ее направлением все это время, окажется сильнее, то она по возвращении эту должность не получит. Как видите, планка высокая.

— Что лежит в основе кадровой политики Черновецкого?
— Он всегда любил менять направления и людей, которые их развивают. Новый взгляд — это для него очень важно. В таких условиях никто не деградирует и не расслабляется. На него не действуют никакие прошлые заслуги. Даже если ты принес звезду с неба. Принес — забери, что тебе положено (морально и материально), и начинаем все сначала. Малейшая ошибка — с тебя будет такой же спрос, как с остальных.

«У Леонида Михайловича парадоксальное чувство риска»

— По слухам, Леонид Михайлович — человек крайне нестабильный в решениях: пообещав что-то утром, он не помнит об этом уже днем
— Это неправда. Другое дело, что его реакция на ваш доклад может быть нетипичной. У человека неподготовленного может возникнуть ощущение, что его не понимают. На самом деле, он рассматривает ваш вопрос совершенно в другой плоскости. У этого человека парадоксальное чувство риска, абсолютно нестандартное мышление. Когда я в 99-м пришла в банк, Черновецкий нашел в российском «Коммерсанте» рекламу ипотечных кредитов. Он оторвал ее и написал резолюцию сверху: «Ирене. Внедрить у нас». Я работала в банке на тот момент всего неделю и показала эту резолюцию своему заму. Ее реакция была однозначной: «Это невозможно ни с точки зрения права, ни с точки зрения финансов. У Леонида Михайловича такое бывает: он недели две тебе позвонит, поинтересуется развитием темы — и переключится на что-то другое». Но Черновецкий не забывал, звонил каждый день, и я поняла, что мне нужно отстраниться от мнения сотрудников и попытаться решить эту задачу самостоятельно. Я позвонила в Москву и попыталась взять документы не очень честным путем: сказала, что я — жена военнослужащего, москвича, но мы выходим в отставку и собираемся покупать жилье в Москве. Присылать документы по факсу они отказались, сказав, что я должна приехать на личное собеседование. Через несколько дней — а это было в мае — я вылетела за свой счет в Москву. Там мне удалось все-таки получить документы, мы их адаптировали к украинскому законодательству, и 10 сентября был выдан первый ипотечный кредит в Украине! А ведь когда Леонид Михайлович в апреле меня — юриста по специальности — брал на должность директора кредитного департамента, в банковской среде все шушукались, что кадровая политика Черновецкого не выдерживает никакой критики — берет на такую должность непрофессионала! Мы одними из первых занялись социальными программами…

— Какими именно?
— Сотни тысяч людей по всей Украине благодаря нам получили ипотечные, автомобильные, потребительские кредиты. Скажем, мы одними из первых начали делать филиалы банка на первых этажах жилых домов. Коллеги смеялись: дескать, «Правэкс» делает отделения в квартирах, а оперзал — на кухнях. Прошло время, и я с удивлением начала замечать, что наши профессиональные коллеги с западным образованием начали делать то же самое. Причем норовили в одних домах с нами! Поэтому я однажды не выдержала и позвонила самому рьяному насмешнику, отделение которого обнаружила в одном из крохотных филиалов в хрущевке: «Ну ладно, «Правэкс-банк» делал оперзал на кухне, а ты зачем сделал обменный пункт в туалете?». Он был крайне смущен. В 2000 году мы выдали в кредит первую машину. Все были в шоке, не понимали, как мы могли на это пойти. А Черновецкий говорил об этой программе еще в 97-м. Такая идея могла прийти в голову только человеку с нестандартным мышлением.

— Кстати, о нестандартном мышлении. Мне говорили, что у Черновецкого есть забавное прозвище — Космос…
— (Сурово.) Я читала об этом где-то в Интернете. Знаете, наверное, его придумали люди, которые реально себя оценивают и понимают, что им до Черновецкого, как до космоса.

— В самом начале своей деятельности новый мэр и его команда должны были пойти на ряд непопулярных решений — в частности, по тарифам. Почему вы не занимаетесь просветительской работой, не разъясняете людям, что нет другого выхода? Не есть ли ошибкой то, что ряд журналистов вообще не могут взять интервью у мэра?
— Черновецкий отказался от популистской политики ради будущего людей и Киева. Повышение тарифов было, в сущности, хирургическим вмешательством, потому что еще немного — и пошли бы метастазы, когда Киев мог превратиться бы в Алчевск-2. Леонид Михайлович не простил бы себе этого. А что касается депутатов Киеврады, которые якобы пребывают в оппозиции к мэру, то я могу сказать, что эти люди хорошо знают, что такое «дерибаны», и страшно по ним скучают. Когда мы пришли, у нас было на очереди колоссальное количество первоочередных задач: ужасное состояние ЖКХ, нецелевое использование коммунального имущества за копейки, состояние дорог, вопросы медицины, социальные вопросы, решение проблем с квартирными очередями и так далее. Времени на адаптацию не было, потому что киевляне ждали результатов уже завтра. Скажем, по одним квартирным очередям я запросила первые 500 дел и пришла в ужас. Вы не представляете, с чем мы сталкиваемся! Некоторые участники войны пытаются получить квартиру по 2—3 раза, а действительно нуждающиеся стоят в очередях по 25—30 лет.

«Я азартна, но прагматична»

— Ирена, я не хотела бы, чтобы мы сейчас погружались в административные подробности. Скажите, где вам интереснее — в бизнесе или во власти?
— Есть такое понятие — менеджер! И если ты хороший менеджер — ты выполнишь работу лучшим образом на любом месте! Есть творческие люди — художники, писатели, врачи, которых все должны оставить в покое, чтобы они могли творить. А есть люди, которые должны для них организовать процесс. Это и есть менеджеры.

— С этой категорией в Украине катастрофа…
— Наташа, знаете, хороших менеджеров и в мире не очень много. На Западе их больше, чем здесь, но тоже не хватает. Менеджеры не могут существовать сами по себе, они могут работать только в замкнутом цикле — с определенной ментальностью и финансовым обеспечением. Если вы суперменеджер, но не имеете финансовой поддержки, дальше собственной кухни со своими талантами вы не двинетесь.

 — А как же Билл Гейтс, Леонид Черновецкий и некоторые другие?
— Таких людей в мире 0,00002 — меньше, чем число «пи». Эти люди — поставщики идей. Но их идеи иногда бывают хороши в рамках своего времени. Скажем, Генри Форд придумал автомобиль для среднего класса, разбогател, но потом все же потерпел фиаско — идеи исчерпались. А вот Гейтс до сих пор успешен — у него запас прочности намного выше.

— Что для вас важнее — профессионализм или личная преданность?
— Профессионализм. Личную преданность можно формировать.

— Если у вас в команде будет профессионал, с иронией относящийся лично к вам, вы это переживете спокойно?
— Я его возьму, использую по полной программе, а потом расстанусь — спокойно и без рефлексий. При всех своих гуманных качествах. Я — трудоголик, обожаю работу, которой занимаюсь в данный момент…

— В нашу первую встречу вы сказали, что успеха добиваются те, кто умеет рисковать. Чем вы готовы рискнуть ради успеха?
— Я азартна, но прагматична. Не люблю азартные игры, никогда не играю, но в деле риск люблю. Правда, рискую до определенной степени. Образно говоря, если я ставлю на кон машину, то не всю — хоть одно колесо оставлю себе. Более того, я избегаю тех, кто рискует беспредельно. Не имеет значения — я с человеком работаю, дружу или живу, я всегда ограждаю себя от тех, в ком нет чувства самосохранения. Эти люди опасны.

— Одна из ваших заповедей в жизни и в бизнесе — никому всецело не доверять. Какие еще заповеди в бизнесе блюдете?
— Готовность брать на себя ответственность и стремление иметь в команде людей, не боящихся принимать решения. А вообще, я уже где-то говорила, что живу по принципу трех «ж» — жесткость, жадность и жажда. Нужно быть жадной, чтобы заработать деньги. Зачем нужна жесткость — понятно, да? А жажда к жизни нужна затем, чтобы, когда ты заработаешь деньги и положение, у тебя не пропало желание воспользоваться плодами двух первых «ж».

— А эти два «ж» не разрушают вашу женскую сущность? Из-за этих двух «ж» мы перестаем быть кошечками, а становимся стервами...
— (Очень оживленно.) А вы знаете, что мужчинам нравятся стервы? На самом деле, это именно так. Кроме того, я не считаю, что между женщиной и мужчиной должна быть какая-то разница. Меня всегда тошнило от лицемерной, флегматичной Золушки, которая была не в состоянии защитить ни себя, ни своего отца. Меня эта сказочная ситуация раздражала еще в детстве. Будь я на месте Золушки, мачеха и сестрицы искали бы пятый угол.

— Но бурная работа протяженностью в 24 часа отбирает душевную энергию, которую вы уже не можете отдать любимому человеку…
— Смотря чего вы ждете от этих отношений. Я не хочу быть ни домработницей, ни обслугой для мужчины. Более того, к мужчинам нужно относиться так же потребительски, как они относятся к нам. Это мое убеждение. Каждый человек должен быть эгоистом. Если бы каждый был им, вокруг было бы меньше бедных людей и меньше разбитых сердец.

 — А ваше сердце было когда-то разбито?
— Конечно, у меня не с самого начала были такие принципы. Мой характер и взгляды в нынешнем их виде воспитаны временем и деньгами, если хотите знать.

— Вы платили когда-нибудь за мужчину?
— На бизнес-встречах я рассчитываюсь всегда за себя сама. Как женщина, я никогда не платила за мужчину. Я очень плохо отношусь к альфонсам и никогда не подпускала к себе мужчин такого рода. Всегда жалела и презирала таких женщин, которые содержат мужчин. Уж лучше зарабатывать на жизнь проституцией — честнее, по крайней мере. Платить за имитацию любви, как это делают многие известные женщины, — унизительно и мерзко!

— Какие качества в мужчинах вызывают у вас восхищение?
— Мужчина должен быть умным, благородным и уметь зарабатывать деньги. При наличии этих трех качеств, я могла бы выдержать любого мужчину: ум мужчины позволит женщине развиваться и работать, благородство не даст ему опускаться до мелочей…

— Кто ваши друзья? Могли бы вы дружить с человеком, который зарабатывает 300 гривен?
— Я в приятельских отношениях со своим тренером, с учительницей английского. Конечно, они зарабатывают не 300 гривен…

— Но с вами в одни рестораны ходить не могут...
— Это правда. Но с друзьями можно ведь и в кино сходить… К тому же, если вы хороший друг, то всегда можете помочь своим друзьям зарабатывать больше.

— Ваши представления о счастье связаны с социальным статусом или материальными благами?
— Совсем нет. Счастье — это особое состояние, не зависящее ни от денег, ни от статуса. Я очень любила Волка, который вязал на спицах в витрине универмага «Украина». Приходила туда неоднократно и могла часами стоять и завороженно наблюдать за ним. Вот тогда и испытывала состояние полного счастья.

— А семья, дети?
— (С тихой улыбкой.) Я очень хочу, чтобы детей в будущем у меня было много. И в ближайшее время у меня будет ребенок — вы это сами видите.

«Публичные люди», №1, 2007 г.