Хорошковский: "Есть реальная работа, а есть способность 'подсвечивать' факты"

Уровень террористической угрозы в Украине невысок, а случаи, подобные макеевскому инциденту, когда в городе прогремели взрывы, и многие ждали их повторения, скорее исключение, чем правило. 

Так считает председатель Службы безопасности Украины ВАЛЕРИЙ ХОРОШКОВСКИЙ, который рассказал об итогах первого года своей деятельности во главе СБУ корреспонденту Ъ ВАЛЕРИЮ КАЛНЫШУ.

– Вы год возглавляете Службу безопасности Украины. Могли бы вы подвести первые итоги своего пребывания в этой должности?
– Работа Службы безопасности неразрывно связана с деятельностью других органов власти, и в СБУ в этом году происходило то же, что и в целом в стране. Я бы эти процессы назвал так – "наведение порядка". За это время вернулись, в хорошем смысле этого слова, к первоисточникам, к тем задачам, которые отличают СБУ от других правоохранительных органов. Мы восстановили агентурную работу, обеспечили высокий уровень сохранности секретной информации, вели борьбу с коррупцией, крупными поставками наркотиков, сконцентрировались на борьбе с организованными формами преступности. Предваряя ваш вопрос об агентурной работе, сразу скажу, что это узкая профессиональная тема, ее не обсуждают публично. Хотел бы также отметить, что все правоохранительные органы в этом году работали слаженно, как единый механизм. Не сразу все получалось, были в отношениях, скажем так, некоторые рецидивы прошлого, но понемногу механизм взаимодействия наладился. 

– Между тем в Генпрокуратуре отмечают, можно сказать, ставят на вид, что следственные органы и СБУ в том числе увеличили использование прослушки и других методов, ущемляющих граждан в их правах. 15% доказательств, говорится в отчете ГПУ, собраны вами именно таким способом. 
– Это небольшая цифра. В идеале хотелось бы, чтобы все заведенные оперативно-розыскные дела заканчивались делами уголовными. Но этого в жизни не может быть по определению. Мы обязаны проверять любую поступающую к нам информацию о возможных правонарушениях или готовящихся преступлениях, в том числе путем заведения оперативно-розыскных или контрразведывательных дел. Безусловно, иногда информация не подтверждается. В таких случаях мы не возбуждаем уголовное дело, а собранные материалы, согласно закону, уничтожаются. 

– Согласно статистике, с которой можно было ознакомиться на сайте СБУ, по итогам 2010 года было раскрыто 135 случаев террористического характера, запрещен въезд в страну 34 гражданам, которые подозреваются в причастности к террористическим организациям. Это говорит о росте борьбы с терроризмом или эти показатели сравнимы с данными прошлых лет? 
– Статистика – вещь необходимая, но когда мы говорим о преступлениях, она не может быть единственным критерием эффективности работы. Я не могу сказать, много это или мало. Если мы говорим о терроризме, то благодаря тому, что указанные проявления нами выявлены, сегодня народ Украины по большому счету может спать спокойно. И тут я не приписываю себе чрезмерные заслуги. К счастью, наша страна находится в относительно спокойном положении, мы не являемся государством с повышенной террористической угрозой. Тем не менее отдельные случаи были, и они своевременно нами выявлялись. Возвращаясь к агентурной работе, скажу, что задача как раз в том и состоит, чтобы получить информацию еще на первоначальной стадии подготовки террористической акции и не допустить ее реализации. 

– Изменился ли, по вашему мнению, уровень террористической опасности в Крыму по сравнению с прошлым годом, когда там было выявлено несколько тайников с оружием, принадлежащих радикальным группировкам? 
– Уровень террористической опасности в Крыму снизился, и это связано не только с нашей работой, а прежде всего с усилением всей системы власти в автономии, слаженностью ее работы. 

– Возрос ли уровень промышленного шпионажа? 
– В определенном смысле да. Мы фиксируем увеличение количества разведывательных подходов к нашим предприятиям, секретоносителям. В свою очередь мы воссоздали контрразведывательный режим в стране, то есть комплекс мероприятий по защите от утечки секретной информации. 

– Что вам не удалось сделать за год пребывания во главе СБУ? 
– Да много чего не удалось: оказалось, что в СБУ очень запущенна материально-техническая база. Такое перспективное направление работы, как борьба с компьютерными преступлениями, кибернетическими угрозами, требует серьезных капиталовложений. Было бы несправедливо по отношению к достаточно бедному госбюджету выступать с какими-то дополнительными требованиями по финансированию СБУ. Поэтому сейчас мы стараемся обходиться малым. Но в будущем без серьезных инвестиций нам все же не обойтись. 
Кроме того, не удалось до конца решить проблему кадров, вернуть им такой уровень, какой мне представляется необходимым для сотрудника спецслужбы. Хотя этот процесс уже начался. Например, в этом году мы впервые объявили свободное поступление абитуриентов в Академию СБУ. Раньше там действовала закрытая система подбора, при которой в академию попадали, как правило, знакомые и родственники действующих сотрудников спецслужбы. Замечу, что я не против династий в СБУ, но при этом считаю, что принадлежность к ней – это дополнительное требование к кандидату, ты должен лишний раз доказать, что достоин и не подведешь своих старших товарищей. Но самое сложное – изменить сознание рядового сотрудника, который должен понимать, что выполнение государственной задачи – прежде всего. Чтобы добиться этого, необходимы стимулы, мотивация и гораздо больше времени, чем один год. 

– И как вы стимулируете сотрудников СБУ? 
– Ничего нового с точки зрения мотивации никто не придумал. Прежде всего мы должны наладить правильный, профессиональный отбор кадров. В СБУ должны попадать только патриотически настроенные люди. Чем больше их будет, тем лучше будет качество работы всей службы. Второй стимул – материальный. В прошлом году нам удалось повысить зарплату младшему и среднему офицерскому звену и вывести ее пусть не на достаточный уровень, но хоть немного компенсирующий их нелегкий труд,– в среднем на 25%. С апреля этого года планируем поднять еще на 10%. Безусловным стимулом является медицинское и санаторно-курортное обслуживание. Кроме того, мы разработали пятилетнюю программу жилищного строительства. В идеале после ее реализации в СБУ должно появиться избыточное жилье, чтобы при приеме на работу мы сразу могли бы предложить сотруднику как минимум гостинку. 

– Одним из самых громких эпизодов в деятельности силовых структур, в том числе СБУ, стали события в Макеевке. Вы могли бы рассказать, как шло расследование этого дела, которое в итоге оказалось бытовым инцидентом? 
– Сразу скажу, на будущее,– к любому подобному случаю СБУ будет относиться с максимальным вниманием, вне зависимости от того, насколько реальной в итоге окажется угроза. В этом конкретном случае все было сделано для того, чтобы не допустить дальнейшего развития событий и установить виновных в совершении взрывов. Думаю, что одной из причин того, почему макеевские террористы так и не пришли за деньгами, стало то, что в относительно небольшой Макеевке был заметен весь приведенный в движение механизм государственной машины. И работал он, как часы. Центром принятия решения был Антитеррористический штаб, и абсолютно все органы власти действовали слаженно. Президент Украины, в это время находившийся в Японии, дал все необходимые команды, что позволило в короткий срок решить задачи, которые в мирное время не решаются месяцами. Например, обеспечить необходимую сумму (4 млн 200 тыс. евро.–Ъ), за что отдельное спасибо правительству и Национальному банку. Деньги были доставлены в Макеевку. За их сохранность я отвечал лично. Нашей главной заботой была безопасность граждан. Мы очень серьезно относились к угрозе повторения взрывов, поэтому все детали операции тщательно продумывали. Безусловно, эти деньги никто не отдал бы просто так, но как элемент оперативной игры они были нужны. В подброшенном письме, где речь шла о выкупе, говорилось, что человек, который за ними придет, проверит их наличие и упаковку. Кроме того, в письме говорилось, что курьер сам будет заминирован и знать об этом не будет. В этой связи даже направлять к нему оперативных сотрудников было опасно. Поэтому были подготовлены служебные собаки. Мы сделали все что нужно, и, поверьте, если бы за деньгами пришли, преступление было бы раскрыто сразу, по горячим следам. Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить сотрудников МВД за самоотверженную работу. 

– Передача выкупа должна была проходить возле монумента, на постаменте которого установлен танк ИС-3? 
– Да. Ожидалось, что именно там это и произойдет. Тогда возникла еще одна проблема – оставлять сумку с крупной суммой денег в месте скопления большого количества людей было небезопасно. Мог подойти кто угодно, просто любопытный, поинтересоваться, а что за сумка стоит? 

– В тот раз все обошлось. Но не кажется ли вам, что в обществе появилась тенденция решать вопросы именно таким, силовым методом, выражать недовольство ситуацией в стране посредством взрывов? В качестве других примеров можно назвать взрыв памятника Сталину в Запорожье, поджог офиса Партии регионов в Киеве. И появилась эта тенденция с приходом к власти Виктора Януковича. 
– Нет, не кажется. Если вы вспомните, то в предыдущие периоды развития государства тоже были взрывы, даже с человеческими жертвами. Точно могу сказать, что это не тенденция, связанная с властью. Доступность взрывчатых веществ, оружия и общее состояние безнаказанности в обществе, сформировавшееся за последние пять лет, привели к тому, что у людей накопилось много незаконного ресурса и при этом снизилась планка ответственности. Вот это сейчас нужно прямо пропорционально исправлять – снижать возможность доступа к ресурсам, а ответственность повышать. Кроме того, мы живем в информационном обществе. В этом есть как свои плюсы, так и минусы. Получить в интернете инструктаж по производству взрывчатых веществ сейчас не составляет никакого труда. 

– Но интернет был и раньше, а злоба по отношению к власти особенно ярко проявилась в обществе сейчас. 
– Я категорически с этим не согласен. Если я ошибаюсь, то готов обсуждать это. Мы видим, что мир нестабилен, в нем сейчас происходят качественные изменения восприятия политики и политиков, общества в целом. Общество готово защищать свои права, именно к этому мы все и стремились. Люди должны чувствовать и понимать, что их неотъемлемое право на свободу, в самом широком смысле этого слова, должно сохраниться. Но при этом, как известно, свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Так что свобода – это не только возможность делать то, что хочешь, но и обязательно ответственность. Я думаю, вы не будете со мной спорить, что к президентству Виктора Федоровича Януковича экономика государства накопила огромное количество нерешенных проблем. В частности, проблемы тарифной и бюджетной политики, проблемы с госдолгом, с отсутствием структурных реформ. Этот список можно еще долго продолжать. Да, общество настроено на быстрое и качественное решение задач, но реальные процессы, к сожалению, более длительные и болезненные. Здесь очень важно найти возможность сделать свои действия понятными и прозрачными. И вот тут появляется то самое "но". "Но" – это многолетняя система сложившейся коррупции, которая является разрушительным механизмом любого доброго начинания и той проблемой, которая не дает нам сейчас развиваться. Причем я говорю о коррупции не только в органах власти, а во всех сферах жизни: в школах, больницах, транспорте. Дошли до того, что в торговых сетях, для того чтобы поставить товар на видное место, надо платить. Это тоже коррупция, несмотря на то, что это негосударственный сектор. 

– Одним из свидетельств того, что в обществе не все в порядке, может служить большое количество сообщений об угрозах жизни президента. 
– Любой публичный человек подвержен опасности. Нами фиксируется достаточно фактов угроз, и не все они касаются жизни президента, но и других представителей власти. На данный момент те профилактические мероприятия, которые сделаны прежде всего охраной президента и нами, снизили вышеуказанные риски. Но это не значит, что мы готовы убрать руку с пульса и тем самым кого-то спровоцировать на необдуманные действия. 

– Вы говорите о наведении порядка в стране, а в оппозиции происходящее в Украине считают политическими репрессиями. Вы согласны с такой трактовкой? 
– Нет, конечно. Тема "ты моих не трогай, иначе это будет расценено как политический заказ" рождена не сегодня. Если мы действительно хотим побороть коррупцию, мы должны согласиться с одним правилом – исключений не должно быть ни для кого. Любое исключение приведет к тому, что коррупционная система будет воспроизводиться, как головы у дракона – на месте одной отрубленной сразу вырастает десять. Сказать, что мы готовы к такой системе "без исключений", я не могу по той причине, что в процессе доказывания преступлений у лиц, их совершивших, находится множество уловок, возможностей откупиться, способов затянуть расследование и др. Здесь, опять-таки, возвращаемся к проблеме коррупции и несовершенства законодательства. Кстати, сейчас по поручению президента работает группа по реформированию уголовной юстиции, предложения которой помогут решить данную проблему. 

– Но странно получается, что сейчас в коррупции почему-то обвиняются только представители прошлой власти. Вы можете назвать примеры, которые бы свидетельствовали о том, что в стране нет избирательного подхода и перед законом все равны – и бывшая, и нынешняя власть? 
– То, что могу вспомнить с ходу – заместитель министра экологии, начальник ценовой инспекции Министерства экономики, задержаны на взятках шесть судей, три нерядовых сотрудника таможни. Поймите, есть реальная работа, а есть способность "подсвечивать" те или иные факты. Когда в делах о коррупции оказываются замешаны представители оппозиции, то скандал поднимается немедленно, делу придается политическая окраска, и тема на слуху. Вы зайдите на сайт СБУ и увидите, что каждый день служба кого-то задерживает, что-то пресекает, разоблачает. Но это как бы неинтересно, да? Действия власти почему-то всем кажутся обыденными, не заслуживающими внимания, рутинными. Я не призываю пиарить наши достижения, нам нет смысла выпячиваться, доказывать на каждом углу, что мы делаем для страны что-то важное. 

– Год назад в интервью Ъ вы заявили, что в Украине реализуется технология, цитирую, "с условным названием – ограничение свободы слова". Сейчас она прекращена? Как бы вы оценили нынешний уровень свободы слова в Украине? 
– Нет, эта технология продолжает работать, просто она стала фоновой. На первый план вышла другая технология – "политические преследования". Тема "ущемления свободы слова" продолжает жить. Другое дело, что она не является сейчас пиковой. Цензуры в стране нет. Более того, если говорить об интернет-среде, то там, я бы сказал, есть цензура на представителей власти. Если речь идет об оппозиции, то новость о ней выделяют большим крупным шрифтом, потом она обсуждается, тиражируется, а если новость от власти, она вообще незаметна. Но никто никого при этом не обвиняет – интернет-журналисты чувствуют жизнь в стране именно так. Они имеют право на выбор. Так уж сложилась система в Украине, что замолчать новость в стране сейчас невозможно. Можно событие не так интерпретировать, но это уже зависит от редколлегии и журналистов. На днях прочитал одну статью в известном издании – чего там только нет, СБУ перепутали с МВД; мои слова вырвали из контекста, преследуя определенную идеологическую цель. Вот я задаю вопрос – что мне с этим делать? Можно, конечно, идти в суд. Но чего я добьюсь? В суде статью признают неправдивой, однако сказать, что я таким образом получу сатисфакцию, нельзя. Я получу сатисфакцию, если в стране будет создано профессиональное сообщество экспертов, потому что сейчас этим словом прикрывается все кто не попадя. Эксперт – это человек, который наилучшим образом разбирается в проблеме и способен дать реальную оценку, которая может стать основой для принятия решения. Сейчас же иногда читаешь мнения этих "экспертов" и понимаешь, что они не владеют даже понятийным аппаратом. Точно так же можно сказать и про журналистов. Хотя это не моя тема, но, наверное, пришло время всей журналистской среде задуматься о том, кто такой на самом деле журналист? Не оппозиционный или провластный, а простой честный журналист, который старается разобраться в проблеме и объективно представить ее на суд общественности. 

– К слову, Юлия Тимошенко считает, что генеральную линию по ущемлению свободы слова в Украине проводит непосредственно Виктор Янукович. 
– Я думаю, что если бы у президента в сутках было 48 часов, он бы все равно не смог вместить в свой график задачи подобного рода. Привязывание любой проблематики к первым лицам государства – это не более чем попытка придать вес событию или себе. В этом Тимошенко равных нет. Она из любой ситуации может найти выгодные ей пиаровские выходы. 

– Вернемся к СБУ. Используете ли вы в своей работе депеши, публикуемые WikiLeaks? 
– Мы отслеживаем много информационных потоков. WikiLeaks – это всего лишь источник информации. Для нас, как спецслужбы, он не очень важен с точки зрения практического применения. Хотя бы потому, что у нас нет гарантии, что поступающую оттуда информацию нельзя модифицировать. Даже если изначально WikiLeaks не был инструментом влияния, то мы не знаем, не стал ли он им сейчас. 

– Известный в определенных кругах под кличкой Тайванчик предприниматель Алимжан Тохтахунов заявил, что свободно посещает нашу страну. Почему СБУ не предпринимает никаких действий по этому поводу? 
– Вы, наверное, уже видели информацию о том, что он посещал Украину последние лет пять, только в 2009 – четырежды. Мне кажется, МВД дало абсолютно четкое разъяснение – почему он здесь был и на каких основаниях. Нам он интересен ровно настолько, насколько и все другие граждане – если нет оснований к задержанию, и он здесь не нарушает закон, то какие к нему могут быть претензии. 

– А как же быть с "красной карточкой", которую на Алимжана Тохтахунова выставил Интерпол? 
– Если Интерпол, представительство которого находится в МВД, не видит оснований для задержания, то СБУ эту ситуацию исправить не может. 

– Вопрос не о СБУ. Как вам драка, которая произошла во время эфира программы "Большая политика с Евгением Киселевым"? 
– Я считаю, то, что произошло – недопустимо, но такова природа прямого эфира. К сожалению, мы получили еще одну демонстрацию того, чего не должно быть в эфире в принципе. Я где-то читал в прессе, что эта драка будет полезна для рейтинга канала. Да не нужны "Интеру" такие рейтинги! На мой взгляд, вопрос общественного здоровья для менеджеров и владельцев телеканалов не менее важен, чем вопрос рейтингов. 

– В последнее время появились слухи о вашей отставке. Что вам известно о вашем уходе с поста главы СБУ? 
– Ничего не известно. Мою отставку может инициировать и принять только один человек – президент Украины. Те, кто распускает слухи, как правило, преследуют свои личные цели. Например, делают это в рамках конкурентной борьбы, пытаясь либо ослабить систему, выражая свое недовольство, или просто показать окружающим собственную близость к определенным источникам информации. Скажу вам абсолютно искренне – людей, которые обладают реальной информацией, очень мало, и они, как правило, не болтливы. 

– В нашем интервью вы слишком хорошо отзывались о власти, вам не кажется? 
– Я часть этой власти и готов критически ее оценивать, но только по прошествии какого-то времени. Мне странно слышать, когда легитимно избранный президент на второй день получил порцию критики. Дайте ему поработать! 

"Коммерсант", 22 марта 2011 г.