Анна Герман: «Как говорил поэт, я - сам себе судья!»

С народным депутатом Анной Герман мы встретились в преддверии столь нелюбимых ею женских праздников в «Легран-кафе». Она собиралась куда-то идти вечером, поэтому и непривычная прическа, и костюм а-ля Жаклин, и серьги, и ямочки на щеках от приветливой улыбки делали ее совсем уж незнакомой. Я увидела не народного депутата, а просто прелестную женщину, с которой меньше всего хотелось говорить о политике. Но без нее все равно не обошлось.

«Я начала избавляться от стереотипов»

— Анна Николаевна, в политике хороши профессионалы — люди, способные cоздавать и экспертировать законопроекты. Журналисты там, к сожалению, ни к чему — у них нет конкретных умений, кроме умения говорить и писать.

— Зато у журналистов есть общественный темперамент и способность остро чувствовать социальные проблемы. Они — своеобразные камертоны в парламенте, по ним можно, образно говоря, настраивать парламентский оркестр. Мне кажется, что журналисты вводят в практику парламентских дебатов несколько иную риторику…

 — И все же подавляющее число бывших журналистов в Верховной Раде — всего лишь свадебные генералы.

 — Я не могу говорить о других, но себя свадебным генералом не считаю, потому что много работаю и, смею надеяться, хоть как-то влияю на формирование позиции фракции по поводу некоторых вопросов, связанных с проблемами свободы слова в нашем обществе.

— О Партии регионов, сформировавшей сегодня правительство, можно сказать: «знакомые все лица». Азаровы, Табачники, Клюевы делают вас объектом для нападок журналистов. Где та молодая команда, которая заткнула бы рты недоброжелателям?

— Что касается Партии регионов, могла бы согласиться с вами два года назад, когда тоже болела стереотипами относительно Николая Яновича, например. Черная пропаганда работает очень эффективно и имеет влияние на формирование мнения о многих людях. Имела она влияние и на меня. Но мое отношение к Азарову изменилось, когда я однажды со съемочной группой приехала к нему по делу домой и увидела огромную библиотеку. Тогда я впервые подумала: «Может, это мой стереотип — команда Кучмы и все такое?». Потом мы работали вместе, и я имела возможность оценить глубокую образованность Николая Яновича, его высокую культуру и оригинальное мышление. Азаров — один из самых интересных людей в партии.

— Я не ставлю под сомнение образованность господина Азарова, просто предполагаю, что для страны было бы лучше, если бы политику сегодня формировали другие люди, без такой «кредитной истории».

— (Удивленно.) А зачем другие? И какие такие истории? Я уверена — вы в плену стереотипов. Азаров — профессионал высокого класса. Он — честный политик. Но его мало знают люди. Понимаете, лидеры Партии регионов практически не уделяют времени тому, что принято называть пиаром. Они много работают, делают очень много полезного для страны, но мало заботятся, чтобы об этом узнало общество. Поэтому в отношении их так легко срабатывает черный пиар.

— Лидеры Партии регионов — Янукович, Ахметов, Клюев, Азаров — демонстрируют публичную закрытость. Никто из них не дает журналистам интервью о частной жизни, семье, моральных ценностях. Многих просто обслуживают западные менеджеры и имиджмейкеры. Не считаете, что такое поведение — путь к изоляции, своеобразная добровольная тюрьма? Между тем западные лидеры давно живут с «открытыми занавесками», не стесняясь говорить ни о своих диагнозах, ни о личной жизни.

— Мы очень часто говорим о традициях других народов, забывая о своих. У нас не принято выставлять свою жизнь напоказ. Так жили в шахтерском крае их родители. Шахтеры немногословны, суровы, внешне закрыты, но у них очень искренняя и добрая душа. Это называется — шахтерский характер. Что странного, что выходцы из шахтерского края живут согласно традициям их дедов и отцов? Да, возможно, они не такие «западные», но разве все мы должны подражать западному стилю поведения? Зачем? Мы должны оставаться сами собой и привносить в Европу наши ценности, наши традиции, наш образ жизни. Вы не представляете, как это интересно той же Европе…

— Скажите, Янукович впускал когда-нибудь журналистов к себе домой?

— По-моему, в его резиденции был недавно Савик Шустер. Во время президентских выборов была Оксана Пушкина. Я не знаю, кто там бывает теперь — я больше не работаю пресс-секретарем у Виктора Федоровича.

— Как формируется премьерский пул? Лояльность? Уровень издания? Личный рейтинг журналиста? Кстати, вас не тошнит от опусов типа «Детство Ахметова» или «Янукович взял Берлин»?

— Насколько я знаю, в пуле постоянно разные журналисты, из всех изданий, даже из самых оппозиционных и самых яростных противников Премьера. У нас, знаете, журналисты часто ведут себя как политики, они не просто фиксируют факт, но и выполняют чисто политические задачи. Это проблемы роста, это пройдет.

— Как бы вы ни восхищались донецкими, все-таки вы — человек другой ментальности, иного образовательного и воспитательного ценза. Как вы считаете, вам доверяют в партии?

    — Поначалу, в 2004-м, мне было очень тяжело, потому что недоверие я ощущала на каждом шагу. Выдумывали всякие грязные истории, как та, к примеру, что я, мол, приставлена к Януковичу от ЦРУ так же, как Катерина к Ющенко. Были дни, когда мне казалось, что не выдержу этой грязи с двух сторон. Но я навсегда запомнила слова Сергея Левочкина, когда я сказала ему, что не выдержу этого. В ответ он произнес: «Каждый день надо начинать с чистого листа — как будто вчера ничего не было. Попробуйте, помогает». Я пробовала. И выжила… Потом мне начали доверять.

«Довольно скоро я поняла, что сама должна зарабатывать для семьи»

— Вы и сегодня можете встретиться с Януковичем в любой момент?

— Да, Виктор Федорович знает, что с чем-то, не стоящим его внимания, я никогда его не потревожу.

— Говорят, он очень импульсивный человек. Он хоть раз унизил вас за эти годы?

— (Убежденно.) Ни-ког-да! Я видела этого человека в разных ситуациях — в моменты самых больших побед и в моменты самых трагических поражений. Он умеет достойно переживать и то, и другое. И тот, кто не знает Януковича, по выражению его лица никогда не угадает его настроения. Я сама узнаю настроение лидера и то, как на самом деле идут его дела, только по походке. Когда Виктор Федорович идет, я уже знаю, как он себя чувствует.

— «Нашу Украину» не без оснований обвиняют в кумовстве. Взаимоотношения в ПР больше похожи на другой известный «формат» — круговую поруку. Так что же лучше?

— Я бы назвала это не круговой порукой, а ответственностью друг за друга, когда в любой ситуации важно не предать, не подставить, защитить, если надо. Это не мешает высказывать личную позицию, как в случаях с Калашниковым или Левченко, однако задача ведь не в том, чтобы наказать, а в том, чтобы состоялась принципиальная дискуссия. Но у нас не принято предавать, и это очень важно.

— Почему среди украинских женщин-политиков нет ни Кондолизы Райс, ни Маргарет Тетчер?

— (Смеется.) Но ведь и среди мужчин нет ни Черчиллей, ни Рузвельтов. Мы — молодая страна, ничего не поделаешь. Я бы даже сказала, что в этом смысле мы — глухая провинция. Но сильные характеры в стране есть. Посильнее, чем где-либо…

— Может быть, все дело в некоем «потолке», обусловленном воспитанием и социальным происхождением, который не даст ни Ющенко, ни Тимошенко, ни Януковичу подняться выше определенного предела. Никому из них уже не стать Вацлавом Гавелом для своей страны.

— Каждый из них — историческая личность. Все они — самородки. Особенно это касается Януковича. Его возрождение намного ярче характеризует его как сильную личность и политика, чем первое пришествие во власть.

— Как вы относитесь к семейственности в радах различных уровней? Ваша фракция тоже этим грешит — братья, дети, кумовья. Вы своих сыновей не собираетесь делать депутатами?

— О, нет! Я этого никогда не смогу, точнее, не стану делать. У меня другие принципы. Надеюсь, они сами выберут дорогу в жизни. Меня, кстати, тоже по жизни никто никогда не вел за руку…

— Вы гордитесь этим?

— Не в этом дело. Просто мне было 12 лет, когда умер мой отец, и мама, привыкшая жить за его спиной, осталась совсем без поддержки. Помню момент, когда я ночи напролет читала ей Цвейга, потому что этот писатель ее успокаивал: слушая его, она переставала плакать. Довольно скоро я поняла, что должна зарабатывать для семьи самостоятельно, и уже в школе получала свои первые гонорары за публикации. Это было неплохое подспорье для семьи.

«Я — сам себе судья!»

— Новый год вы встречали у Татьяны Корняковой. Что вас связывает? Все-таки это интимный, домашний праздник. В компании были Ян Табачник, Валерий Хорошковский. Что общего у этих людей? Корнякова — ваша подруга?

— Вообще-то, Татьяну Корнякову я до этого видела только два раза. Один раз — в Париже. Это был нескончаемый, серый, дождливый день… (Улыбается.) Знаете, как бывает: между людьми возникает какая-то теплота, сантимент… Там же она пригласила меня. В тот вечер у Корняковой был и Азаров. Я была рада пообщаться и с ней, и с Николаем Яновичем не о делах. Был еще и Нестор Шуфрич, который тоже мне очень интересен, потому что неоднозначен. Меня всегда привлекали люди, в которых есть интрига.

— Кстати, о неоднозначности восприятия личностей. Ваши коллеги-журналисты редко пишут о вас хорошо. Вас это не обижает? Не плачете украдкой?

— Нет, не плачу. Я сама бросила им вызов. Даже если бы я была ангелом, придя в 2004-м к Януковичу, меня все равно назвали бы дьяволом. Однако мне уже столько лет, что для меня важнее мои внутренние ощущения и чистая совесть. А в остальном… Помните, как говорил поэт, «я — сам себе судья». Ну, там (показывает наверх), конечно тоже, — мой главный судья.

— Ваш муж всегда разделяет ваши убеждения?

— Нет, не всегда. Во время революции он не до конца понимал меня (улыбается). Потом «оранжевые» выбросили его из МИДа. Герман из очень хорошей семьи потомственных львовских интеллигентов (его отец был директором Оперного театра), поэтому всегда исключительно лоялен и терпим.

— А почему распался ваш первый брак?

— Он был недолгим. Я училась в университете, мне было трудно — надо было поставить на ноги сестер. С первого дня этого брака я знала, что уйду, как только смогу.

— Это был брак по расчету?

— Да. Но мой первый муж был хороший человек. Просто тогда я не могла позволить себе выйти замуж по любви. Я отвечала за сестер. Так бывает в жизни, что надо взять в кулак эмоции и жить для других. Я ушла из этого дома с сыном, взяв с собой только зубную щетку. Мы три месяца жили в комнате, где не было даже кровати.

— Что делает долговечным ваш нынешний союз?

— Я точно знаю, что не найду мужчину лучше, чем Герман. Когда я первый раз легла с ним в постель, я поняла, насколько любовь прекрасна.

— Был ли за годы замужества хоть один роман?

— Нет. И это не вопрос морали. Просто мой муж для меня — это большая ценность. Такого, как он, больше нет в целом мире. Я ведь эгоистичный человек, и если бы мне было лучше быть с ним и еще с кем-то, я бы так и делала. Но мне хорошо так, как сейчас.

— Вы ревнивы?

— Когда-то была очень ревнива. Но с годами пришло понимание, что он такой человек, который никогда не станет меня обманывать.

— Чем вы займетесь, когда уйдете из политики?

— В журналистику я уже не вернусь. Эта профессия хороша до определенного возраста. После всего мне хотелось бы посвятить свою жизнь жизни — общаться с детьми, путешествовать. Возможно, я сяду за еще одну книгу.

— Сегодня вы можете купить себе все. Балуете ли мужа и мальчиков? Есть ли у вас подруги, которым вы помогаете материально?

— Я поддерживаю многих материально. Вообще, я не привязана к деньгам — люблю тратить. И считаю самым большим удовольствием тратить деньги на близких, на друзей. При этом для меня очень важна финансовая независимость.

— Женские слабости — белье, меха, бриллианты?

— Грешна, люблю меха. После того как я ушла от первого мужа, на первые же заработанные деньги купила себе норковую шубу. Хотя у меня не было квартиры! Сестра говорила: «Ты сумасшедшая! У тебя нет жилья, а ты себе позволяешь такую роскошь!».

— Вы бы хотели быть той женщиной, от которой сходят с ума мужчины?

— Знаете, я же всегда была не как все. Выросла в деревне, где очень живучи определенные табу, но я ходила в брюках, ездила на лошадях и мотоцикле, словом, вела себя совсем не как девушка — по крайней мере, в представлении односельчан. Отец меня так воспитал, что уже тогда я была самодостаточной. А таким людям совсем не важно, нравятся ли они всем.

— Что же для вас важно на самом деле?

— Оставаться собой. И тогда, и сейчас.

«Публичные люди», № 4, 2007 г.